Страхи

Страница 50

Страхи

Любой воспитатель скажет, что некоторые дети отказываются кататься с горки, взбираться на что-либо, плавать в бассейне, убегают от приближающейся собаки, не остаются одни, не идут к врачу, становятся возбужденными перед проведением прививок, вздрагивают от неожиданного звука и т. д. Во всех этих случаях речь идет о страхах. Мы уже касались их, говоря о младших дошкольниках. Старшие дети часто боятся Змея Горыныча и сказочного крокодила (максимум в 5 лет), а у девочек в 5 лет наблюдается пик страхов перед сказочными персонажами. Характерны и страхи, возникающие в процессе засыпания, боязнь неприятных сновидений, некоторых животных, нападения, глубины, огня и пожара, а также наказания со стороны родителей.
Наиболее часто старшие дошкольники испытывают страх смерти, достигающий своего апогея в 6 и 7 лет у детей, еще не посещающих школу. Боязнь умереть — это возрастное отражение формирующейся концепции жизни. Ее точкой отсчета является рождение, тайна которого постигается в общих чертах к началу старшего дошкольного возраста, а концом — смерть, осознание неизбежности которой приходит впервые и проявляется соответствующим страхом. Но подобная динамика развития мышления, в свою очередь, является откликом на формирование категорий времени и пространства. Это выражается умением определять в общих чертах время, далекое и близкое, воспринимать себя в состоянии постоянного возрастного развития, допуская, что оно как-то ограничено временем, т. е. имеет свои пределы. В ответ на это и появляется страх смерти как аффективно-заостренное выражение инстинкта самосохранения. Этот большей частью внешне не проявляемый страх, как и вообще большинство других страхов, присущ эмоционально чувствительным детям и полностью отсутствует при задержке психического развития, психопатоподобном, расторможенном и агрессивном поведении, а также у детей, родители которых страдают хроническим алкоголизмом.
О том, что ребенок боится смерти, можно догадаться по наличию других, тесно связанных с этим страхов, прежде всего испытываемых во сне (страшных снов), боязни нападения, огня и пожара, боязни заболеть (у девочек) и боязни стихии (у мальчиков). Даже испытываемый страх перед Змеем Горынычем, который, по словам одного мальчика, «дохнёт — и все сгорит», есть не что иное, как замаскированный ужас, вызываемый огнем и пожаром. В это же время дети заметно боятся змей, укус которых смертелен, и крайне болезненно переносят операции, том числе удаление аденоидов и миндалин, а также болезнь смерть даже не очень знакомых людей. Появление страха смерти означает постепенное завершение «наивного» периода в жизни детей, когда они верили в существование сказочных персонажей, бессмертие, чудесные явления и многое другое, с чем теперь приходится расставаться. Даже исчезновение страха перед Кощеем Бессмертным в старшем дошкольном возрасте свидетельствует о том, что он стал «простым смертным» в представлении детей и потому перестал пугать их. Категория смерти в 6 и 7 лет — это жизненная реальность, которую ребенок должен признать как нечто рано или поздно неизбежное в его жизни. Но именно нежелание признать это сразу и порождает страх, означающий, по существу, эмоциональное неприятие «рациональной» необходимости умереть.
 

Страница 51

Начало посещения школы подводит своеобразную черту под концепцию жизни и смерти, превращая последнюю, как уже пережитое чувство, в единую концепцию жизни. Новая социальная позиция школьника способствует переключению внимания на познание более конструктивных целей. Вот почему уже с первого класса страх за свою жизнь перестает звучать как аффект или мысль, вызывающая беспокойство. Однако у эмоционально чувствительных детей подобный страх может давать о себе знать в виде необъяснимой для окружающих боязни покойников, черной руки, скелетов и Пиковой Дамы. В двух последних образах нетрудно найти аналогию с предшествующими — Кощея Бессмертного и Бабы Яги.
Обычно уже в 8 лет дети боятся не столько своей смерти, сколько смерти родителей. Так, мальчик 6 лет, который боялся умереть, хотел, чтобы все люди жили вечно. На вопрос о том, хочет ли он сразу стать большим (взрослым), быть таким, как есть, или снова стать маленьким, он ответил: «Раньше, когда я был маленьким, я хотел быть взрослым, а сейчас хочу расти, как есть, или стать маленьким». Нежелание сразу стать взрослым мотивировано у него боязнью умереть, так как он понял истину, что, чем старше, тем ближе к смерти, и наоборот. Раньше же для него не существовало понятий «время», «возраст», «жизнь» и соответственно не было этого страха. В 7 лет тот же мальчик однажды заявил матери в порыве чувств: «Разве ты не знаешь, что все люди умирают? Если я умру, то умрешь и ты, но ты не умрешь, пока я живу и люблю тебя», т. е. он одинаково боялся как своей смерти, так и смерти матери. В 8 лет мальчик уже отрицал боязнь смерти, выражая ее главным образом по отношению к матери.
Если количество всех зафиксированных страхов у дошкольников (из списка в 29 страхов)* разделить на число опрошенных детей (346 мальчиков и 351 девочку), то получится средний балл, или индекс, страхов. У мальчиков он равен 8,2, а у девочек — 10,3. Это означает, что на одного мальчика-дошкольника приходится в среднем 8, а на одну девочку 10 страхов. Эти страхи преимущественно носят возрастной, психологически мотивированный характер и отличаются от болезненно-заостренных, постоянных или невротических страхов. Среди школьников индекс страхов у мальчиков составил 6,9, у девочек — 9,2. Следовательно, в школьном возрасте страхи выражены меньше, чем в дошкольном, и это особенно заметно у мальчиков. В дошкольном возрасте средний балл страхов представлен на таблице 3.

 * См. главу «Использование изобразительного творчества детей и игры с целью коррекции невротических отклонений в поведении».

Страница 52

Таблица 3
 

Из таблицы 3 следует, что менее всего подвержены страхам мальчики в 4, а девочки в 3 года, т. е в младшем дошкольном возрасте. В старшем дошкольном возрасте количество страхов у мальчиков и особенно у девочек заметно больше.
У мальчиков из неполных (вследствие развода) семей страхов больше, чем при наличии полной семьи. У девочек подобные различия отсутствуют, так как мать и дочь образуют идентичную полу диаду общения, позволяющую девочке более уверенно вести себя среди сверстников. В то же время невозможность ролевой идентификации с ушедшим из семьи отцом делает мальчиков более неуверенными в общении со сверстниками того же пола, что сказывается на увеличении страхов.
 

Страница 53

Парадоксальные на первый взгляд данные получились при сравнении количества страхов у детей, проживающих в отдельных и коммунальных квартирах. Больше страхов оказалось у детей из отдельных квартир. В коммунальной квартире, может быть, не всегда хорошо жилось родителям, но их дети имели бОльшую возможность общаться со сверстниками, наполняя свою жизнь разнообразными впечатлениями и так необходимой им эмоциональностью.
Вне зависимости от того, где проживали дети, они были больше подвержены страхам, если их родители ссорились между собой. В первую очередь это относилось к детям старшего дошкольного возраста, поскольку они, отождествляя себя с родителем того же пола, переживали конфликтное отношение к нему со стороны родителя другого пола. Беспокойство, возникающее в данном случае, перерождалось в страхи, поскольку дети были лишены возможности влиять на конфликт родителей. Еще в большей степени, чем мальчики, эмоциональную чувствительность к семейному конфликту обнаруживают девочки.
При алкоголизме отца количество страхов снижается у девочек в 1,2, а у мальчиков в 4 раза. Можно даже сказать, что у мальчиков страхи в данном случае являются исключением, отражая понижение эмоциональной чувствительности и не всегда осознанное отождествление с «бесстрашным», а фактически расторможенным поведением отца. Уменьшение количества страхов у таких мальчиков обусловлено главным образом последствиями органического поражения головного мозга вследствие алкоголизма отца.
Количество страхов у детей с неврозом, наоборот, будет более высоким. У девочек, в отличие от мальчиков, страхов еще больше, чем в норме, что подчеркивает преимущественно невротический характер их проявлений.
Обнаружена зависимость между количеством страхов у детей и родителей, особенно матерей. В большинстве случаев страхи, испытываемые детьми, были присущи матерям в детстве или проявляются сейчас. Хотя речь и не идет о генетической передаче страхов, определенная склонность к чувству беспокойства все же может иметь место. Его предпосылкой выступает общая эмоциональная чувствительность матери и ребенка. Нужно помнить, что мать, находящаяся в состоянии тревоги, непроизвольно старается оберегать психику ребенка от событий, так или иначе напоминающих о ее страхах. Тем самым ребенок попадает в искусственную среду, не вырабатывая в себе навыков психологической защиты и избегая всего, что вызывает страх, вместо того чтобы активно преодолевать его.
Типичным будет и непроизвольная передача страхов ребенку матерью в процессе повседневного общения, когда она выражает повышенное беспокойство по поводу воображаемых и реальных опасностей (без особой нужды заставляет принимать лекарство, в том числе антибиотики, приглашает врачей, чрезмерно пугается при малейшем ушибе, излишне фиксирует внимание на страхах ребенка и т. д.).
 

Страница 54

Каналом передачи беспокойства служит такая забота матери о ребенке, которая состоит из одних предчувствий, опасений и тревог. Здесь необязательно речь идет о чрезмерном уровне заботы, обозначаемом как гиперопека. Это может быть и средний уровень заботы, которая носит несколько формальный, излишне правильный и обезличенный характер. Часто причиной большого числа страхов у детей является и сдержанность родителей в выражении чувств при наличии, как уже отмечалось, многочисленных предостережений, опасений и тревог. В более выраженных случаях речь идет об отсутствии теплоты в отношениях, эмоциональном непринятии ребенка, особенно при его нежеланности или несоответствии пола, ожидаемому родителями.
Излишняя строгость родителей также способствует появлению страхов. Однако это будет справедливым только в отношении родителей того же пола, что и ребенок, т. е. чем больше запрещает мать дочери или отец сыну, тем больше вероятность появления у них страхов. Подобным же действием обладает вседозволенность для ребенка со стороны родителя другого пола, т. е. страхов больше, если мать идет во всем навстречу сыну, а отец — дочери. Таким образом, зная отношения в семье, можно предполагать большую или меньшую выраженность страхов у детей.
Часто, не задумываясь, родители внушают детям страхи своими никогда не реализуемыми угрозами вроде: «Заберет тебя дядя в мешок»; «Если ты не будешь слушаться, сделают укол»; «Уеду от тебя» и т. д. Подобный репертуар родительских угроз вызывает страхи главным образом у детей младшего дошкольного возраста, когда ребенок боится разлуки с матерью, верит в реальность угроз и в существование сказочных персонажей. У старших дошкольников в большей степени, чем угрозы, способствуют возникновению страхов оскорбления, унижающие чувство собственного достоинства и подрывающие веру в себя, вроде: «бестолочь», «чтоб ты провалился» и т. д. Последнее «пожелание» как нельзя «кстати» подходит к теме жизни и смерти, вызывая у ребенка обострение соответствующих мыслей и страх перед их реализацией.
Помимо перечисленных факторов, страхи возникают и в результате фиксации в эмоциональной памяти сильных испугов при встрече со всем тем, что олицетворяет опасность или представляет непосредственную угрозу для жизни, включая нападение, несчастный случай, операцию или тяжелую болезнь.
Еще одним источником страхов является психологическое заражение от сверстников и взрослых преимущественно вследствие безотчетного подражания.
Все факторы, участвующие в возникновении страхов, можно сгруппировать следующим образом: наличие страхов у родителей, главным образом у матери, тревожность в отношениях с ребенком, избыточное предохранение его от опасностей и изоляция от общения со сверстниками; излишне ранняя рационализация чувств ребенка, обусловленная чрезмерной принципиальностью родителей или их эмоциональным непринятием детей; большое количество запретов со стороны родителя того же пола или полное предоставление свободы ребенку родителем другого пола, а также многочисленные нереализуемые угрозы всех взрослых в семье; отсутствие возможности для ролевой идентификации с родителем того же пола, преимущественно у мальчиков, создающее проблемы в общении со сверстниками и неуверенность в себе; конфликтные отношения между родителями; психические травмы типа испуга, обостряющие возрастную чувствительность детей к тем или иным страхам; психологическое заражение страхами в процессе непосредственного общения со сверстниками и взрослыми.
 

Страница 55

До настоящего времени мы рассматривали так называемые возрастные страхи, т. е. страхи, возникающие у эмоционально чувствительных детей, как отражение особенностей их психического и личностного развития. Теперь обратимся к невротическим страхам, отметив их наиболее существенные отличия от возрастных страхов: большая эмоциональная интенсивность и напряженность; длительное или постоянное течение и неблагоприятное влияние на формирование характера и личности; болезненное заострение; взаимосвязь с другими невротическими расстройствами и переживаниями (т. е. невротические страхи — это один из симптомов невроза как психогенного заболевания формирующейся личности); отражение на поведении не только посредством избегания объекта страха, но и всего связанного с ним нового и неизвестного, т. е. развитие реактивно-защитного типа поведения; более прочная связь с родительскими страхами; относительная трудность в плане их устранения.
Следует подчеркнуть, что невротические страхи не являются какими-либо принципиально новыми видами страха. В том или ином аффективно-ослабленном виде они встречаются и у здоровых в нервно-психическом отношении детей. Невротическими эти страхи становятся в результате длительных и неразрешимых переживаний или острых психических потрясений, нередко на фоне уже болезненного перенапряжения нервных процессов. Кроме этого, при неврозах значительно чаще испытываются страхи перед одиночеством, темнотой и животными, обозначаемые нами как невротическая триада страхов. Наличие многочисленных страхов при неврозах является признаком недостаточной уверенности в себе, отсутствия адекватной психологической защиты, что, вместе взятое, неблагоприятно сказывается на самочувствии ребенка, создавая еще большие трудности в общении со сверстниками. Страх за свою жизнь ввиду его распространенности в старшем дошкольном возрасте не имеет существенных количественных различий у детей с неврозами и у здоровых сверстников. Различия здесь скорее носят качественный характер и сводятся в основном к аффективному заострению тесно связанной с боязнью смерти, боязни нападения, огня, пожара, страшных снов, болезни (у девочек), стихии (у мальчиков). Все эти страхи имеют выраженный и устойчивый, а не просто возрастной характер и представляют собой отражение лежащего в их основе страха смерти. В своем невротическом звучании этот страх означает боязнь быть ничем, т. е. не существовать, не быть вообще, поскольку можно бесследно исчезнуть в огне, при пожаре, погибнуть во время стихийных бедствий, подвергнуться смертельной опасности во сне или получить невосполнимое увечье в результате нападения и болезни.
 

Страница 56

Чаще боятся подобным образом чувствительные, испытывающие эмоциональные затруднения в отношениях с родителями дети, чье представление о себе искажено эмоциональным непринятием в семье или конфликтом и которые не могут полагаться на взрослых как на источник безопасности, авторитета и любви. Поэтому лежащая в основе невроза страха боязнь смерти всегда свидетельствует о наличии серьезных эмоциональных проблем во взаимоотношениях с родителями, проблем, которые не могут быть разрешены самими детьми. И прежде чем оказывать помощь таким детям, нужно разобраться в их переживаниях, обычно не видимых психологически невооруженным взглядом. Приведем примеры из нашей практики, в которых речь идет о неврозе страха.
В первом случае мы консультировали пятилетнюю девочку, направленную к нам из детского сада ввиду выраженной боязливости, заторможенности и повышенной плаксивости. Выяснилось, что летом она была в деревне с сестрой матери, которая однажды взяла ее посмотреть на покойника, совершившего самоубийство через повешение. Вскоре после приезда в Ленинград девочка стала непрерывно повторять: «Мамочка, мне опять эта мысль пришла в голову (показывает на голову), я не хочу, чтобы ты умерла и я тоже (плачет при этом), не хочу, чтобы мы лежали в гробу, хочу, чтобы ты всегда жила вместе со мной». Ночью она часто просыпалась в состоянии беспокойства и просилась к матери. Днем же просила больше ее ласкать, на что не в меру принципиальная мать отвечала: «Если еще будешь приставать, то не буду тебя любить». Мать не только не понимала болезненного характера навязчивого страха смерти у дочери, но и угрожала лишением и так недостаточной любви, усиливая этим страх и делая его все более и более труднообратимым.
Если мать вследствие своей повышенной принципиальности и негибкости не могла быть эмоциональной опорой для дочери, то отец вообще не вступал с дочерью в разговор из-за своего молчаливого, замкнутого и необщительного характера. Эмоциональные связи девочки в семье оказались полностью блокированными, и она хотела во что бы то ни стало (т. е. компенсаторно) получить признание среди сверстников в детском саду. Но ввиду болезненно заостренной обидчивости и стремления предопределять их мнение была не принята детьми, что еще больше обострило ее и так болезненное состояние и привело к выраженной боязливости, заторможенности и повышенной плаксивости.  
При беседе с матерью мы отметили повышенную эмоциональную чувствительность дочери и необходимость прежде всего непосредственного выражения чувств в ее адрес, а не деклараций о том, когда можно любить, а когда нет. Было обращено внимание и на отсутствие контакта с отцом и рекомендованы совместные с дочерью прогулки, посещения кино и концертов. Девочку мы включили в игровую группу, где она избавилась от страха и научилась общаться со сверстниками.
 

Страница 57

Во втором случае шестилетний мальчик отказывался есть, несмотря на все уговоры воспитателей, с трудом глотал и принимал только жидкую пищу. В беседе с нами производил впечатление запуганного, не реагирующего сразу на замечания и в то же время крайне подвижного и суетливого ребенка. Страх у него развился после того, как он поперхнулся косточкой. Прямо он не говорил, что боится умереть, но об этом свидетельствовали отказ от твердой пищи да и беспокойное поведение в целом.
Почему же из столь банального события мальчик сделал такую драму? О его эмоциональной чувствительности и впечатлительности было известно всем окружающим. Но никто не догадывался, что незадолго до случая с косточкой он сделал волнующее для себя открытие о своей рано или поздно неизбежной смерти. Но одного этого было бы недостаточно для развития невроза страха. Два года назад мать сама подавилась косточкой и страдала какое-то время от затрудненного дыхания, обследовалась у различных врачей. Сын был свидетелем разговоров о предполагаемой опухоли и видел тревогу матери. Было же ему в то время 4 года, он очень любил мать и разделял многие ее переживания. Когда с ним произошло подобное, он испугался вдвойне, вспомнив то, что было с матерью. А она, еще полностью не оправившаяся от страха своей смерти, испугалась еще больше. Вот почему произошла такая стойкая фиксация страха у мальчика, и он в результате охватившего его острого чувства беспокойства стал все более и более отличаться от сверстников, теряя веру в себя.
Ближе к 7 и особенно 8 годам при большом количестве неразрешимых и идущих из более раннего возраста страхов можно уже говорить о развитии тревожности как определенном эмоциональном настрое с преобладанием чувства беспокойства и боязни сделать что-либо не то, не так, опоздать, не соответствовать общепринятым требованиям и нормам. Все это указывает на возрастающую социальную детерминацию страхов, выражаемых опасением быть не тем, кого любят и уважают, их социально психологическую обусловленность. Потому-то страх быть «не тем» чаще всего встречается не только у эмоционально чувствительных детей с развитым чувством собственного достоинства, но именно у тех из них, кто внутренне ориентирован на социальные нормы и стремится соблюдать их.
Максимального возрастного развития страх быть «не тем» достигает в младшем школьном возрасте, в интервале от 8 до 11 лет, когда дети втягиваются в учебу, с интересом овладевают новыми знаниями, серьезно относятся к своим обязанностям школьника и переживают по поводу отметок. Если же социально опосредованный страх быть «не тем» возникает уже в старшем дошкольном возрасте, то он, как и большое число страхов, указывает на наличие тревожности. Вероятность ее появления будет больше при тревожно-мнительном характере родителей и соответствующем модусе их отношений с детьми. Тем не менее у детей старшего дошкольного и младшего школьного возрастов тревожность еще не является устойчивой чертой характера и относительно обратима при проведении соответствующих психолого-педагогических мероприятий.
 

Страница 58

В этой связи можно рассказать о мальчике-дошкольнике 7 лет, в котором уживались, с одной стороны, активность и стремление к независимости, а с другой — боязливость и тревожность. Как и большинство детей его возраста, но только в большей степени, мальчик боялся собственной смерти, а также смерти родителей. Много было у него и других страхов. Мальчик просил отучить его от лени, решительно заявляя: «Я — лентяй!» На вопрос, почему он в этом уверен, отвечал, что не хочет читать. Его упорно заставлял это делать отец, человек мнительный, но пунктуальный и педантичный в своих требованиях, бесконечных напоминаниях и угрозах. Подобным отношением он непроизвольно внушал мальчику страх сделать что-либо не то, не так, тем более что всячески подчеркивались его даже случайные ошибки и промахи.
Следует отметить, что сам отец не воспринимал критику в свой адрес и не мог преодолеть собственную нерешительность, требуя от сына того, в чем сам не был примером. А мать постоянно беспокоилась за ребенка, думая, что с ним обязательно что-нибудь случится, и чрезмерно его опекала. Сама же она боялась не успеть, опоздать, не переносила одиночества и ожидания и испытывала панический страх перед высотой. В итоге страх сделать что-либо не так, идущий от отца, и страх не успеть — от матери, создавали мотивацию страха быть «не тем».
Чтобы быть «тем», мальчик должен соответствовать всем повышенным и нередко нереальным требованиям и ожиданиям родителей. Но ребенок хотел в какой-то мере оставаться самим собой, а не быть только слепком желаний и тревог родителей. Этим и объяснялась его жалоба на лень, а по существу, на моральное давление отца и тревогу матери.
Можно было не сомневаться, что в школе мальчика ожидают нелегкие дни, несмотря даже на несколько опережающую возраст подготовку. Мать окружит его еще большей опекой и беспокойством, а отец ужесточит требования. Все вместе это войдет в диссонанс с реальными возможностями и потребностями мальчика и наверняка усилит его тревожность, неуверенность в себе и общее перенапряжение нервно-психических сил. Не исключено, что тогда он не сможет хорошо учиться и вызовет этим еще большее раздражение отца и беспокойство матери.
Доказать что-либо отцу было нелегкой задачей, но нам помогли другие родители, чьи дети занимались в игровой группе. Отец и мать при совместном проигрывании семейных ситуаций увидели себя словно в зеркале и более критически стали подходить к оценке своего поведения. Главным же фактором, повлиявшим на них, было знакомство с другими детьми, которые избавились от страхов, чувствовали себя уверенными и хотели идти в школу.