Вы здесь

Страница 105

Воспитатель находится среди слушателей и затем принимает участие в игре в назначенной ему роли. Таким образом, воспитатель на какое-то время как бы становится членом детской группы, и в этой роли ему необходимо согласовывать свои мнения и тем более суждения с группой, не возвышаясь над ней как раньше, а пытаясь завоевать ее расположение как равноправный участник игровой деятельности. Не все воспитатели могут сделать такой шаг, опасаясь неспособности играть и подрыва своего авторитета. Большинство же творчески настроенных и ищущих воспитателей преодолевают барьер неуверенности, сомнений, предубеждений и начинают работать с группой в новом, более гибком режиме взаимодействия. Воспитатель остается самим собой, но не принимает в одностороннем порядке решений, как должна проводиться игра, что говорят в ней, следует ли оборвать ее и объяснить, как лучше себя вести, и т. д. Игрой руководит по-своему автор ее сюжета, и воспитатель может действовать только в рамках отведенной ему роли, несколько видоизменяя и незаметно подсказывая играющим оптимальные пути решения проблемных ситуаций.
Игра подразумевает вариативное владение ролью, отсутствие заученных реплик, грима и многих театральных атрибутов. Необязательны и декорации. Во всяком случае, их не нужно девать специально, чтобы с помощью дерева, папье-маше, скажем, изображать лес. Он может быть представлен единственной игрушечной елочкой; сборный домик, на который надета изогнутая крыша из бумаги, превращется в теремок. Баба Яга опознается по метелке в руках, остроконечному носу из бумаги и т. д. Здесь много возможностей для проявления воображения, и подготовка к игре как раз один из способов его развития. Если принято решение что-либо сделать самим, то в этом участвуют все дети, предлагая свои варианты. Когда все готово для игры, роли распределены, проводится небольшая «примерка» готовности костюмов и действующих лиц. Это не репетиция, противопоказанная для игры, построенной в основном на импровизации, а коллективное обсуждение сценария игры и характера поведения действующих лиц. Своей необычностью оно вызывает оживление, улыбки и смех, противостоящие сниженному настроению у отдельных, еще боящихся детей. Постепенно и они заражаются жизнерадостной атмосферой группы, неподдельным интересом к происходящим событиям. Об авторе нечего и говорить, он настолько поглощен заботами о распределении ролей и костюмов, что на время может даже забыть, что сама игра проводится по мотивам его страхов. Но все это «работает» только при умелом, часто незаметном внешне, как бы параллельном руководстве со стороны воспитателя.
По мере повышения сыгранности группы полностью отпадает необходимость в пользовании игровым реквизитом. Уже сам факт назначения на ту или иную роль подразумевает соответствующий образ действий, но поскольку она не имеет жестко предписанных рамок, то возможны индивидуальные вариации, когда играющий может по своему усмотрению отделить (отстранить) от себя роль или, наоборот, приблизить ее (вжиться). Сделать это труднее, если соответствующий грим или маска обязывали бы «злодея» быть только злодеем, а «жертву» — только жертвой. К тому же дети с невротическими расстройствами не могут полностью вжиться в агрессивный образ, отстраняя его в чем-то даже во время игры, в то время как для агрессивно настроенных детей перевоплощение в этот образ не составляет труда, а сложность для них как раз представляет образ, олицетворяющий доброту, беззащитность и ранимость. Следовательно, ставить вопрос об обязательности или необязательности игрового перевоплощения излишне. Каждый из играющих сам находит приемлемый для себя вариант.